Утро начинается резко. Мыльный пузырь лопается от укола будильника. Хлопок. Брызги летят направо и налево. Липкая пена покрывает удерживает на тонко границе между реальностью и не-явью. Доносится рокот «Алло, Анатолий, алло, кашу будешь?». Соседей я знаю только по крикам из-за стены. За тысячу пробуждений мне стало казаться, что там живет парочка старых богомолов. В сезон спаривания она не откусила ему голову (наверное, была какая-то причина или просто он ее вымотал соитием). Это было единичное спаривание. Другого повода сожрать его не было, и теперь она пытается закормить его так, чтобы он наконец-то умер сам.

Душ. Вода стучит по плечам натруженными пальцами пианиста, рисуя гаммы и беря аккорды. Но я молчу. Рот закрыт на тысячу снов. Пока еще дремота висит на коже. Но вода все смоет через минуту и утечет в дырку. Пятки на полу оставляют мокрые запятые. Полотенце шершаво трется, снимая последний слой ночи. Дверь – в комнату или новый день? Впихнуть завтрак, засунуть ноги в колготы и что там дальше по порядку, нарисовать улыбку – одним словом, быть нырнуть в лифт и поплыть по улицам, меняя направление со светофорами, в офис. «Анатолий, алло» слышится на прощание от соседей.

День свернулся в точку уходящего поезда метро. Бурчание лифта отрывает меня от того, что скопилось за двенадцать часов. Чтобы зеркало ванной, усмехнувшись, показало мне нечто уставшее. Без привычного грима беззащитное лицо по-своему трогательно и печально. Душ или ванна? Разницы нет. Отделить себя от будничной суеты. Смыть хлопоты и заботы. Подумаю обо все завтра. За стеной привычно шуршат. Меня не раздражает громкое ворчание. Оно скорее уже привычно. Там колышется что-то живое, что обозначено «Анатолий, алло». Может быть, давно стал мумией, а она все кружит вокруг него по привычке.

Струи медленно скользят по шее, груди и рукам, образуя теплый сарафан до самого пола. Медленно и плавно тело кружит в уютную кроличью нору. Здесь нет страны чудес, а только спокойствие махрового халата и мягких тапочек.