Скажи кто-то месяц назад, что есть вещи похуже Минотавра, этого чудовища, рожденного от незаконной связи быка и царицы, Икар бы засмеялся. Он и так застрял на Крите с отцом — мастером лабиринта человекобыка, которого Минас, не желая признавать сыном, но и позволяя никому убивать, решил запереть в узких подземных галереях. Пусть его другие боятся. Теперь посмотрим, ступит ли чья нога на землю Крита. Понятно, ни за какие коврижки сюда бы никто не поехал. А если посулы не помогли привлечь мастеров, так да поможет вино, что для этих целей подавалось не разбавленным. Пьяного отца и сына свалили в трюм. Да и кто разберет, кто Дедал, кто Икар – все в глине и краске. Вот и пришлось тащить обоих. Путь сын довеском будет к основному блюду.

Как у такого отвратительного существа могла быть настолько обворожительная и милая сестра, он и представить не мог. Даже веснушки Ариадну не портили. Особенно нравилось, как она вспыхивала ярким маком. Но это первые полгода. А потом ее веснушки стали казаться коровьем пометом, небрежно смахнутым с хвоста. А куда деваться-то – остров. И дочь царицы как-никак. Выход один – или смерть или женись. Так жениться в сто раз хуже смерти. Это как быть погребенным заживо вместе с ее монстром в лабиринте. Улететь бы…. Вот так и появилась идея сделать крылья. Расчеты, опыты, падения со скал. Но рецепт найдет. И вот уже они летят вместе с отцом домой через море.

Ариадна смотрела вверх, два человеческих тела становились все меньше. Один, может быть, и доберется, а второй точно не долетит. Не даром она сама, своими белыми руками, распорола нити. А чтобы не заметили (да и кто в спешке будет рассматривать, тем более, что в тайнике же пожитки хранились), слегка налепила сверху воска. Еще немного, перья разлетятся по воздуху, вниз камнем упадет Икар… «Теперь буду любить только героев. Вот у них-то есть отвага. Художников, архитекторов и актеров – гнать со двора», — шептала она медному зеркалу, натирая лицо свинцовыми белилами.