Машина из аэропорта проваливается в мрак пекинской ночи. Кажется, что вот-вот она упрется в живот большого черного зверя, и будет лишь свирепо вращать колесами, напрасно пытаясь возобновить своей бег. На темной кофте сверху прицеплена яркая желтая брошка. Должно быть женская. Стал бы такой игрушкой украшать себя мужчина. Должно быть она старинная. Золото почти не обработано. Горит приглушенно. Но нет, то прищуренный глаз хитрой пантеры, что притаилась совсем рядом: может поиграет в кошки-мышки, может сразу накроет когтистой лапой. Фонари, что мелькают горящими хеллоуинскими тыквами по дороге, жмутся к земле. Они украшали забор Бабы-Яги, будучи черепами и светили, обманывая путников. А теперь хозяйки нет. Осталась только хозяйская кошка. Такого зверя не увидишь в Москве, там коты серы. Здешняя не такая: древней самого первого китайского императора. Она точно знает, был ли у него змеиный хвост. Все, что я хотела скрыть, от чего хотела убежать, доступно ей. Коробочка секретов открывается без ключа. Египетская богиня-кошка Бастет ведет на суд крылатой Маат. Мое сердце – сжатый ребрами беспокойный светлячок – светится в ответ. Но кошки сами по себе. Это нам, жалким и смертным, хочется теплоты и ласки.
Из темноты высовывают нос небоскребы. Они огромны. Но только днем. Тогда они горды и надменны. Но сейчас они жалко тянутся к кошкиным соскам. Будто это бесчисленные каменные Ромулы и Ремы, брошенные на произвол судьбы – младенцы-гиганты из романа Уэллса, алчущие защиты и корма. Внутри них свернулись в клетушках люди. Но они как паразиты, лишь грызут лифтами и коридорами каменных исполинов.
Это не кошачий глаз, навстречу выплыли огромные часы. Кажется, что они парят где-то в вышине, хотя пришпилены намертво к зданию, что проглочены сейчас чернотой ночи. И вовсе не желтые. Машина притянула их ближе, я вижу, они светло оранжевые с громадными лепестками ромашки, что делят круг на двенадцать равных частей. С прицепленными черными палками стрелок, что как усики маленькой княгини могут иногда и умилить. Но это бутафорские усы. Я знаю.
Машина остановилась. Напрасно я верчу головой, чтобы понять, где зверь. Большая кошка ушла. Через час я провалюсь в сон, и тогда мы с ней, хотя и не рядом, будем вместе, чтобы, умерев, возродиться в другом дне.
