– Смотри, – сказала Анечка подруге Наташе, тыча пальцем в коридор, – Началось!

Косяк женихов ломился в двери: высокие, низкие, толстые, чернобровые, одним словом, разных мастей и на любой вкус, парни один за одним просачивались в здание вуза.

– Вот поперло то. Бери любого. Даже удочки не надо. Можно руками ловить. Тебе какие больше нравятся? – Анечка нетерпеливо качала ногой, – Можно же не одного, а нескольких сразу. Все просто. Они здесь будут заперты как в банке года четыре точно, а там глядишь и на больше застрянут. Представляешь, можно совсем не торопиться. Не зря папа говорил, учи дочка физику, всю школу дергалась, дергалась, а сейчас понимаю, как он был прав!

Но Наташа ее не слушала. Ее взгляд скользил по лестнице вниз, туда, где в коридоре все плотнее и плотнее друг к другу вставали мужские плечи. Она почти чувствовала, как дышат молодые свежие тела. Ей казалось, что она под водой и смотрит на толпу как дельфин, что оценивает, с какой стороны зайти к косяку. Внутри нее все громче и громче звучала бравурный марш азарта.

– Наташа, ты посмотри, как они нетерпеливы. А мы тут навстречу им, беззащитным. Главное – широко улыбаться. Пусть думают, что это они на охоте. Ох, Наташа, тебе не понять, ты в гуманитарном классе не томилась. А у нас из тридцати человек мальчиков три штуки, да такие мальчики, как девочки: после физкультуры к единственному зеркалу в школе подойдешь, а там они, три штуки эти, что не протиснуться никак. Возьмешь, пальцами по голове проведешь, чтобы не сильно волосы из косы лезли, а эти свои кудри давай налачивать, что вокруг все девочки чихают. Как думаешь, который мой: рыжий с конопушками или вот этот чернявый?

Анечка вздохнула и пошла в приемную комиссию проверить, все ли в порядке: стоят ли ровно столы, есть ли ручки, готовы ли папки для личных дел. До начала приемов документов на физтех оставалось еще пятнадцать минут.