— Уберите это! — Антонов от злости даже покрылся пятнами и стоял точно конь в яблоках. От его холености не осталось и следа. Мужчина тряс красными женскими стрингами как рогаткой и в отличие от секретарши и охранников старался не смотреть на Анечку, пытавшуюся скрыть телеса за диванной подушкой. Из одежды на девушке была лишь голубая шапочка, отороченная мехом.

— Мозг есть или все в сиськи утек? — накинулся Антонов на секретаршу. — В следующий раз киллер здесь расположится, а тебе хоть бы хны. Небось ещё неделю будешь моего труп кофе носить, пока не завоняю. Я за что деньги тебе плачу? Чтобы ты на работу одежду ходила показывать?

Бледная как полотно секретарша походила на китайского болванчика, стоит лишь коснуться которого, он заходится волной дрожи.

— Вы же сами сказали её всегда пускать, — заикаясь шептала она.

— Что ты сказала? — Антонов замахнулся, но, вспомнив о свидетелях, не ударил. — Ну, давай – повтори.

— Вы сами… — промямлила секретарша. Как она не крепилась, слезы текли из глаз, оставляя колеи в слое тонального крема.

— Вещи собрала и пошла на буй. – Антонов так раскраснелся, что, казалось, его хватит удар.

Секретарша попятилась к двери, прошмыгнула в приёмную под рокот Антонова «на буй – это с вещами на улицу, а не член мне пососать. Других сосок найду». Пока он орал, Анечка успела натянуть трусы. Только Антонов швырнул стринги, как охранник приподнял кружево мыском ботинка и бросил голой даме. Дело оставалось за малым — понять, где же платье. Должно быть, оно завалилось за диван. Без чулок и лифчика можно уйти, тем более что один из чулок игриво свешивался с железной дужки тяжёлой хрустальной люстры – там и не достаёшь, а вот без платья далеко не уйдёшь. Хотя, может, черт с ним, платьем. В шкафу приёмной томилась норковая шуба. Пусть кто хочет в офисе пялится на голые сиськи, лишь бы не на улице. Там, чего доброго, на телефон снимут и в сеть выложат.

— Чтобы через минуту кабинет был в порядке, — прошипел Антонов охраннику. — А потом двух дур :эту, голую, — показал он кивком на Анечку, — и ту, что в приёмной за шиворот на улицу. И чтобы духу их больше не было.

Антонов плюхнулся в массовое кресло и уставился в монитор компьютера, как будто никого и не было в кабинете. Охранник протянул голой девице платье и открыл дверь, приглашая покинуть негостеприимный кабинет.

В приёмной секретарша собирала в коробку вещи, рыдая во весь голос. Работа в принципе была непыльной: фиксируй, кто звонил шефу, да бумаги передавай. Грузная тетка неопределенных лет счастливо улыбалась, будто съев тонну шоколада. Это была помощница Антонова. Как говорили в офисе, баба-мозг. Но как баба была некрасивой, насколько как мозг умной. Поэтому даже на восьмое марта не получала цветов, зато юной и прелестной секретарше вручали аж два букета. Потому что по списку фигурировала еще одна женщина, а в то, что это помощница Антонова, никто из дарителей поверить не мог.

Если бы взгляды убивали, то в приёмной вместо Анечки валялся бы труп. Одновременно дыры в ней проделали бы пулемёты глаз секретарши и помощницы. Но Анечке совсем не было стыдно. Она натянуло тугое как перчатка платье, крутила фиолетовыми лайковыми перчатками в руках, ожидая, когда охранник вытащит из кабинета черные сапоги-ботфорты. А потом медленно с чувством собственного достоинства застегивала норковую шубку.

– Кажется чулок и лифчика не дождусь. Знаете что, заберите их себе, — повернулась она к охраннику, призывно чмокнув губами. – А то вижу, одна грымза их разрежет на мелкие кусочки, а вторая, наверняка, состоит в культе вуду, еще иголками их истыкает. Понятно, что мужиков у этих кошелок нет. А вторая еще и сосёт она плохо. С такими навыками карьеру не сделаешь.

— Шлюха, — буркнула помощница.

— Проститутка, — взвизгнула секретарша.

Анечка уже вышла, но круто развернулась на каблуках.

— А знаешь, – почти пропела она секретарше, – Может, сосешь ты неплохо. Судя потому, что все так вышло, Атонов просто педик.

— Меня за ум взяли, у меня красный диплом! — вопила секретарша.

— А я — снегурочка, — манерно выговорила Анечка напоследок.

За два часа до этого Анечка в приемную вошла почти королевой. Она была уверена в себе и решительно. Но Антонов ожидал другую. Сейчас его не было. Анечка об этом знала. Она сама видела, как его машина, выдавив снег, понеслась по дороге. Это и было нужно – готовился сюрприз. Правда пришлось взять чужое имя. Но это же не квартира или шуба. Какая разница, Алина или Аня. Да и фамилии похожи. Главное не имя, главное человек.

«Конечно пропустите», — буркнул трубка на вопрос охранника.

«Наверное, секретарша молодая совсем, — подумала Анечка, поправляя в зеркале лифта декольте. – Хотя он с секретаршами не спит. Так всем и говорит, легче проститутке заплатить, чем потом истеричка документы испортит». Действительно, секретарша была хорошенькой. Она тут же рассыпалась в любезностях «позвольте шубку», «хотите ли кофе или чаю?», «может быть, конфет». Но Анечке нужно было проникнуть в кабинет. Иначе с сюрпризом ничего не получится.

— Чего я тут сижу, как девица в сказке про Морозко? — затянул Анечка, вроде бы как говоря сама себе, но поглядывая на секретаршу- Неудобно как-то.

Секретарша молчала.

– Вы бы меня в кабинет проводили, – завернула Анечка.

Секретарша нахмурила лоб. Пока она размышляла, Анечка встала и подошла к шкафу. Секретарша испуганно выскочила из-за стола, еще бы – гостья вот-вот покинет кабинет, и торопливо открыла дверь. Не зря же шеф сказал, сразу сообщить, если некая Алина Н. позвонит. А тут — сама пришла. Секретарша тут же набрала ему. Шеф так и сказал: «Сделай все, чтобы не ушла, будут через час с копейками». Пусть тогда гостья в кабинете посидит. Действительно, в приёмную заглядывают офисные тараканы, неудобно как-то. Одна только помощница шефа чего стоит, смотрит, как будто тут чайные ложки крадут. Может быть, у этой Алины какие-то тайные переговоры с начальником. Может быть, она сотрудница ФСБ под прикрытием или из других силовых структур.

Кабинет был большой. Анечка подумала, что в таком можно кататься на роликах или залить целый каток. Зачем такие кабинеты, что больше её квартиры? Анечка развалилась на диване, представив, что дом у Антонова должен с целый замок, не меньше, а, может быть, и с два замка. Сколько же там убирать? Хотя, конечно, для этого нанят целый штат прислуги. Все в накрахмаленных передниках, что хрустят как крылья ангелов. Анечка уже шла по всем этим залам. На ней переливается вечернее платье. Чтобы обязательно с открытой спиной и декольте. Где бы она не прошла, будут слышны восторженные возгласы и завистливые дамские вздохи.

Но, как говорится, без труда карп сам на сковородке не пожарится. Анечка вытащила из сумки голубую шапочку с оттороченным мехом. Посмотрела в стеклянные дверцы шкафа на отражение – хороша чертовка. Настоящая снегурочка. В такую невозможно не влюбиться. Она поправила платье, в котором было трудно дышать, зато красиво очерчивалась грудь. Красота требует жертв. Анечка вспомнила, как Алина, смеясь, уточнила, что путь мужчины лежит через желудок. Главное, чтобы кавалер не объелся, а то вся страсть перейдёт в сонную зевоту. Поэтому перед походом к Антонову в офис Анечка зарулила в магазин. На витрине красивыми горками были расставлены разные фрукты. Апельсины и бананы надо чистить. Какая тут эротика, когда шкурки на полу валяются. Виноград тоже не вариант. В транспорте кто-нибудь хлопнет по сумке, вместо ягод – каша. Беспроигрышный вариант – яблоки. Недаром Ева так самого Адама соблазнила. Для верности Анечка прикупил пачку печенья «Юбилейные». Во-первых, бюджет позволяет, не жалко на них денег. Во-вторых, места в сумке занимают немного.

Кожаный диван хмыкал под Анечкой: так трудно устроиться, чтобы и удобно, и эффектно. Чтобы Антонов вошёл и обомлел. В одной руке Анечка покоилась пачка «Юбилейного», а в другой она игриво помахивала пакетиком с яблоками.

Платье жало. Руки заныли. Анечка посмотрела, всего-то минут пять прошло, а как вечность. «А вдруг, — подумала Анечка, — он, дурашка, не поймёт, что я замуж хочу? Про «замуж» не поймет точно. Мужики в этом смысле немного тугодумы. Но и секса ж не будет. Вдруг он, бедняжечка, совсем кроме своих бумажек ничего не видит. Так в костюме и спит. Надо действовать решительнее». Анечка положила пакет и печенье. Встала и стянула через голову платье. На ней были чулки, кружевные стринги и под стать им лифчик. Все красного цвета. Анечка опять устроилась на диване. Отражение в стеклянных дверцах показывало, что животик нужно втянуть. Бывают же бабы с плоскими животами – инопланетянки. Им не надо постоянно мучить себя упражнениями на пресс. А вот таким как Анечка стоило только на макароны посмотреть, чтобы талия заплыла лишними сантиметрами жирка. Фигура у Анечки не была спортивной. Но и не сказать, чтобы толстая. Про таких говорят – аппетитная штучка. Но вот чулки неприятно врезались в мягкость ляжек. «Надо чтобы наверняка, – мелькнуло у нее в голове, – Чтобы совсем голой и беззащитной». Анечка положила ровной стопкой платье, белье и чулки. Под голыми ягодицами диван казался холодным. Теперь Анечка почти возлежала, откинувшись на спинку, прикрывая интимное место пакетиком с яблоками, а соски пачкой печенья. Анечка любовалась отражением, а потом взгляд упал на стопку одежды. «Как-то совсем неестественно», – промелькнуло в голове. Анечка вскочила. Надо, чтобы все было как в красивых мелодрамах. Как будто шла от двери, сгорала от страсти и срывала с себя одежду. Платье было кинуто-где-то у двери, сапоги Анечка метнула в другой конец кабинета, кинула вверх лифчик и чулки, один из которых зацепился за хрусталь и повис словно галстук на шее люстры. Трусы Анечка повертела вокруг пальца и запулила ими в дверь. Теперь из одежды на ней была только шапочка. Куда ж без атрибута Снегурочки? Оставалось только ждать.

Антонов нервно перебирал пальцами. Позвонила. Сама. Удивительно, в самом деле. Казалось, на прошлой неделе Алина сказала, что лучше броситься под поезд, чем с ним встречаться. Тоже нашлась Анна Каренина. Он так и знал, бабам нужно одно – бабки. Все твари продажные. У каждой есть своя цена. И что он в ней нашел? Крупная, с лошадиной челюстью. Все приятели смеются. Говорят, купи себе еще одно модельное агентство. Он ей так и запульнул: «Что думаешь, красавица? Да за мной модели бегают». А она в ответ: «Так их и трахай. А я найду себе крокодила под стать». Никто так не задевал нерв. Кровь сразу приливала к голове и становилось жарко. «Дура ты, – ворчал Антонов, – Что ты хочешь? Журнал свой издавать? Хочешь я куплю его? Не нужны будут никакие спонсоры». А она: «Журнал может и продается, но не я. Крепостное право отменили». Куда бы не пошел Антонов, на него бабы вешаются пачками. Конечно – завидный холостяк. Красив и богат. Каждая хочет, если не замуж, так в постель прыгнуть. Но не эта. А ведь чем-то цепляет. Любовь, что ли? Антонов думал, что стоит трахнуть Алину, как страсть пройдет. Бегал за ней как хвостик. А как-то, в прошлом году этом было, переспал-таки с ней. Пришел к ней в редакцию. Она сидит и плачет. Кошка умерла. Вроде бы как единственная ее подруга. Утром он посмотрел: так себе, на троечку. Не модель, одним словом. Оделся и ушел. Сразу же телефон поставил в черный список. Чтобы не звонила. А она и не звонит. Через две недели устроил праздник на весь город. Даже ее позвал. Пусть видит, как на нем модели висят, словно шарфы. Она не пришла. Вместо себя девочку с длинным носом прислала. Вот эта девочка, если бы могла, сразу же Антонова съела. Прямо с костюмом. Антонов не выдержал, сразу Алине набрал. «Неинтересно, – говорит. – Люди мы взрослые. Перепихнулись. Что из этого трагедию делать?». И трубку повесила. Антонов тут же укатил на заграничные острова, чтобы в инстаграме картинки выкладывать, как он с красотками отжигает. А она молчит. Вернулся, звонит: готов дать большое интервью. На разворот. Прислала опять длинноносую. Антонов ее тут же отослал. Говорит, не хочешь сама, ничего не будет. «Не звони мне больше», – в ответ услышал. А недели две назад узнал, нашла она себе на издание журнала спонсора. Какого-то столичного прощелыгу. Не выдержал, пошел в редакцию, а ему дверь не открыли, говорят, пропуска на вас больше нет. Толкнул охранника, вбежал как мальчишка по лестнице, в кабинет ее ворвался: «Издеваешься, тварь?». А она голову от журнала подняла: «Нет», но голос был такое, что это «нет» отдавало холодом. Будто это было нет всему. И вот теперь передумала. Надо же при ехала. Сама.

Антонов не вошел, а влетел в приемную. Дверь поддалась не сразу. В проеме что-то застряло. Это было Анечкино платье. Услышав звук голосов Анечка тут же выгнула спину, вытянула ноги, чтобы смотрелись длиннее. В одной руке качался пакетик с яблоками, на ладони другой возлежало печенье. Словно Анечка была Фемидой. Правда с открытыми глазами. Про Фемиду Анечка не знала. Но была уверена, что мужик перед ней не устоит.

В первый момент Антонов растерялся. Какая-то голая баба сидела на кожаном диване и кокетливо ему улыбалась. Это была та, длинноносая.

Анечка была уверена, Антонов ошалел от страсти. Сейчас он скинет пиджак, снимет галстук. А потом будет все, как она хотела: цветы, белое платье, загс, звон хрустальных бокалов…

– Охрану! И сама быстро в кабинет, – закричал он в приемную что есть мочи.

P.S.

– Ты мне сразу понравилась. Такая яркая и резкая. Дикая словно кошка. – В спортивном костюме Костик совсем не походил на свирепого охранника в компании Антонова. – Никогда представить не мог, что заявится какая-нибудь девица и разденется до гола. Жалко секретаршу тогда уволили. Но, может, и к лучшему, она теперь свой магазинчик открыла. Говорит, если бы не выгнали, никогда бы свой бизнес не начала.

– Дура я была, – смутилась Анечка.

– Может быть, и так. Но если бы ты не появилась тогда, может быть, мы бы и не встретились. Только давай уж больше без глупостей. Реши сама, если мы встречаемся, то ты ведешь себя прилично. Все-таки ты моя девушка.