Давным-давно жили себе поживали маленький желудь и кролик. Их встреча была очень странной, как и большинство встреч на этом белом свете.

Кролик как-то проснулся, потянулся и пошел себе прыгать подальше от материнской норки, где вместе с ним под теплым пухом жили шесть по шесть братьев и сестер. Очень утомительно, знаешь ли, когда у тебя численно-бесчисленно сиблингов.

Так вот, выпрыгнув в один из дней из норы он увидел рядом маленький камушек. Кролик действительно так подумал и очень удивился, когда этот камень заговорил с ним. Оказалось, что это желудь, тоже ушедший от своей мамы, пригнув из какой-то совершенно странной норы, находящейся сверху. Правда это было прошлой осенью. Кролик еще подумал, что нор сверху точно не бывает, а у его нового приятеля просто что-то не так с восприятием мира, попробуй полежи всю зиму под снегом и не то по весне привидится.

Желудь тоже переживал, что с ним что-то может быть не так. Например осенью, когда он только переживал свой побег из дому, он был гладкий и блестящий, а теперь за зиму поистерся, а из трещины на шкурке виднелся зеленый глаз. Кролика он тоже считал странным. Разве может быть нормальный желудь лохматым и бегать кругами? Но им было интересно болтать друг с другом. Одним словом, их встречи становились все длиннее и ярче.

Теперь кролик бегал с желудем в своих лапах целый день. Казалось, что он обрел друга, они могут вместе быть: смотреть рассветы и закаты, ловить ветер, обсуждать, как тучи ползут по небу. Это так здорово, что ты не один, а рядом есть тот, кто тебя так понимает. Пусть этот кто-то совсем непохож на тебя, но у вас так много общего.

А потом желудь попросил положить его в ямку. Должно быть он устал, подумал кролик, и ему захотелось побыть в своей норе. Кролик старательно выкопал ему в земле лунку и не менее тщательно укрыл мягкой прогретой солнцем землей.

Прошло всего-навсего пару дней. Кролик опять прибежал к своему другу. Но тот уже не мог с ним быть рядом, как это было прежде. За прошедшие дни он успел зацепиться за землю и пророс в нее маленькими тонкими веточками-корнями. Одним словом – решил осесть и остепениться. Это было очень странно для кролика. Разве можно день-деньской находиться в своей норе и ничего больше не делать. Это же скоро кончится, думал кролик. Он совсем не знал, что теперь его друг всегда будет здесь, расширяясь и наращивая годовые кольца, оборачиваясь столетиями вокруг своей оси змеей из коры. Кролику казалось, что это несерьезно, что стоит только захотеть, можно свернуть корни колечками, подтянуть из вверх по стволу, прыгнуть ему на мягкую шкурку, зацепившись проросшими тонкими зелеными руками, и они опять будут вместе: встречать закаты и рассветы, ловить ветер и обсуждать, как блестят звезды над головой.

Дуб же думал, что рассветы и закаты можно встречать теперь, не бегая кругами по лесу и лугу, а звезды везде блестят одинаково – что здесь, что за тем берегом реки.

Кролик прибегал каждый день к дубу, и тот радостно встречал его, обнимая своими листочками-пальцами. Кролик тер свой теплый нос о холодную дубовую макушку. Они были одного роста, смотрели друг другу в глаза, обсуждали свои новости. Пусть теперь дуб был привязан к своей норке и не мог путешествовать, они по-прежнему были на одной волне, поверяя друг другу самые сокровенные мысли и секреты.

Больше новостей-событий было у кролика. Он рассказывал, как его чуть не поймала лисица, как он научился запутывать следы, как росли его братья-сестры. Новости дуба больше были о философском и вечном: о звездах и подземных водах, о запахе наступающего лета и таинственном шепоте внутри, когда наступает ночь и все вокруг спит, лишь мысли шуршат вместе с собственными листьями.

Наступило жаркое лето, кролик умчался строить свою норку, у него появились новые друзья и подружки. Братья и сестры один за другим находили себе пары и были вполне счастливы. Он тоже не терял времени даром. Одним словом, вырастал в вполне себе шкурного и важного зверя. Но при этом был мягким, пушистым и веселым. Его природная игривость сдерживала спесь и бахвальство. Чтобы не стать совсем взрослым и скучным, он даже научился выстукивать кантату одной левой по стволу полусгнившей березы.

Дуб тоже развивался, но по-другому, он бегал не вправо и влево как кролик, а росл вширь и вверх, наращивал себе руки и растягивал их лучами по всем сторонам света.

Прошло несколько лет, которые, казалось, окончательно развели друзей по разным дням и ночам.

Но однажды кролик, все-таки решивший связать судьбу с очередной подружкой, решил спросить совет старого друга: стоит ли ему теперь остепениться или ждать свою вечно-вечную любовь. Ведь, сам знаешь, разных прекрасных подружек много, а вечная любовь – она одна-единственная. Самое главное – не ошибиться. Девушек много и красивых, и умных, и занятных, но где гарантия, что она будет та самая. Кролик был парень хоть куда. Но ему бы хотелось знать, что этот тот самый выбор. Как же сложно решиться. Очередная крольчиха, пытаясь запутать в сети брака, прятала в потайную шкатулку все свои недостатки и прихоти, и была сущей милашкой. Одно им надо, думал кролик, поймать такого замечательного во всех отношениях парня, как я, и рыть совместную нору, чтобы рожать детей и сидеть на моей кроличьей шее.

Конечно, полагал кролик, только дуб смог бы рассудить вдумчиво и методично. Он же всегда был таким спокойным: стоял себе много-много дней, размышлял. Это кроликам тяжело: бегаешь целый день, умаешься, совсем времени не остается на размышления. Одним словом, доверять можно лишь основательным, продуманным и тщательно взвешенным суждениям. Такие точно есть у его зеленого друга.

Но как же за прошедшее время вырос его друг, стал совсем большим-пребольшим деревом-великаном. Под его развесистой кроной теперь мирно паслись крупные кабаны и методично пережевывали спелые желуди. Кролик даже его не сразу узнал в огромном шумящем листвой великане.

Эй, стал кричать кролик, и только ветер мог доносить вверх его слова. Сам кролик бы не докричался. А ведь он тоже был очень большим. Нет, конечно, не как кабан, но все-таки.

Дуб тоже не сразу увидел своего старинного друга. Ах, каким стал маленьким этот кролик, когда-то целовавший его макушку, не вставая на задние лапы вверх, а теперь прыгающий где-то там далеко внизу у корней. Он же совсем не развивался, подумал дуб. Такой же маленький, нахальный и беспечный, как в дни детства. Он не тянется к звездам, не ищет правды.

А кролик думал, что дуб так и остался истуканом, только еще больше закостенел и укоренился в холодной земле, вцепившись в нее окончательно своими сильными корнями, а ведь мог бы вместе с кроликом путешествовать за луной и звездами, в поисках вечной истины или хотя бы временной подружки.

О чем было спрашивать кролику, что мог бы ему посоветовать такой чужой и далекий и уже совсем не-друг, а просто приятель далеко минувших дней. Только пустой вопрос родился у кролика: как ты? Отлично, ответил дуб, а ты? Да тоже ничего, вторил ему кролик.

На том и разошлись. Один направо и прыжком, другой вверх и рывком. И каждый из них думал, что если бы другой развивался, как и он, а не остался на месте, то они были бы по-прежнему друг с другом, как тогда, давным-давно, так давно, что уже и не помнили, когда это «давно» было. Каждый из них хранил в себе свежеть юности и горечь утраты. Каждый считал, что он стал мудрее, а другой так и остался стоять, никуда не развиваясь и не двигаясь.

Только вечно-изменчивая луна смеялась над ними. Она оставалась всегда собой, и будучи круглым шаром, и ущербной лимонной коркой.

А дуб и кролик уходили своими путями все дальше друг от друга: один петляя и кружа обманными прыжками, а другой отделяясь от земли огромными ветвями и бросая вниз желуди.