Все, что начинается, заканчивается. Это так же правильно, как и то, что все заканчивающееся имеет свой конец. Говорят, что именно поэтому великий дракон проглотил свой хвост, превратившись в кольцо бесконечности. Но эта история не про дракона. И принцесс в ней тоже не будет. Это очень простая история. Такая же, как ты или я. И поэтому такая же сложная.

В темноте рождалось солнце. Оно не знало, что оно солнце. И не знало, что начало расти. Казалось, что так было всегда. Покоишься в вечности. Теплой, влажной, надежной. И потом начинаешь тянуться. Потому что не можешь по-другому. Потому что даже если в бесконечности что-то рождается, то вечность умирает, преобразовываясь в жизнь. А жизнь — это свет. Но маленькое солнце ничего об этом не знало.

Так было нужно. Солнце находило то, что Аристотель называл «энтилехией», — свою форму, свою предопределенность. Желудь становится дубом, а чем же становится солнце?

И было начало времен. Тьма разверзлась. Неведомые силы разорвали плоть, еще недавно бывшую такой надежной и теплой.

Звезды не осыпались, моря не остановились. Вокруг все было, как всегда. Ветер гнал по серому городу, стоявшему еще до рождения, а значит, с начала времен. Потому что если тебя нет, то времени тоже нет. Время есть только одно — то, чем ты его меряешь: исчезнувшими цивилизациями или морщинами на лице, что само по себе не так уж и важно.

Тонкий зеленый палец проник в щель. Плоть умирала, давая жизнь. Потому что как ни крути: черное и белое, связаны, как жизнь и смерть, добро и зло, красота и уродство. И нет одного без другого.

Зазвучала музыка. Это на исходе смерти пробудились силы, вечные как небо над головой. «Только вверх», — соки потекли в реки. Зеленый палец становился настойчивее, трансформировался в росток, прорвал землю и устремился вверх. Зеленые ладошки были сомкнуты, как утром крепко-накрепко закрыты глаза ребенка. А сверху лениво слепил золотой огненный шар — небесный одуванчик.

Руки расцепились и появился маленький золотой язычок. Где-то взорвалась сверх-новая. Но это было гораздо менее важно чем то, что происходило здесь-и-сейчас. Ни одна яркая звезда не могла сравниться с маленьким чудом, проросшим на городском пустыре.

Я дарю тебе свой цветок. Он такой же маленький, как я. И такой же хрупкий. И также растет на пустыре. Это всего лишь цветок. Пройдет пару дней, он отцветет и завянет. Ты брезгливо выбросишь его. Но знай, это мое сердце. И, хотя оно будет любить, это ни к чему тебя не обязывает. И так случается, что чье-то сердце — всего лишь цветок в пыли. Ты не слышишь, как оно бьется. Да и если вынуть из груди сердце, бьется ли оно? Но сейчас возьми его. И смотри в мои глаза. Пока цветок так свеж и безыскусен, он тебя развлекает. А как же я? Мне не так уж т и важно. Глаза смотрят на тебя. Вот ты на моей ладони. А думаешь, что держишь меня за самое сердце. Это я держу тебя. А ты растешь через мою ладонь маленьким желтым чудом. И так хорошо, что и ты, и я — цветы.

Золотой одуванчик проснулся на пустыре. Так проснулось мое солнце. И мне не было дело до того, что есть общая звезда по имени солнце, такая горделивая и такая общая. Одуванчики тоже происходят из семейства астровых.

Per aspera da astra. Тебе ничего не скажет это выражение. Латинский язык давно пылится в школьных учебниках. Его изучают совсем скучные люди, мой дружок. И цветок этого не знал, но упрямо тянулся вверх.

Однажды утром (это так банально звучит, то знай, что все происходит когда-то однажды и, чаще всего, именно утром, не знаю, почему уж так сложилось) маленькое солнце предстало во всей своей красе. Это было самое удивительное и самое волшебное утро. Очень хрупкое. Потому что то, что происходит однажды, больше никогда не повторяется. Я также как и ты не знаю, почему так заведено.

Язычки пламени не обжигали. Нет. Если бы ты к ним прикоснулся, они бы тебе показались нежнее самого тонкого китайского шелка. И оставили бы на тебе след. Желтый медовый мазок. Такие метки мы оставляем друг в друге. Каждая случайная и неслучайная встреча, каждый взмах ресниц, каждый вздох в метро — все это складывается внутри у тебя, как и у других. Так и ты оставляешь след в другом, может быть, совсем не думая об этом.

Молчи. Не говори. Я не смогу закончить сказку, если ты будешь так шумно думать. Твои мысли путают меня. Право же, голубчик, это моя сказка.

Думаешь, что одуванчик – это слишком просто. А ты нарисуй его. Нет-нет. Не мазками, а вот так, чтобы это был настоящий одуванчик. Чтобы мне не пришлось мысленно дорисовывать его за тебя.

Не так уже и просто? Я знаю. Поэтому ничего, что я продолжу? Твою историю я выслушаю чуть позже. Конечно, они более интересные. Кто же захочет после тебя слушать мои истории? Поэтому мой ход первый.

Помнишь, про мое сердце? Так вот это был одуванчик. Простой и сложный. Выросший в теплое время года на несколько дней.

Меня тоже путает эта многослойная простота. И эти странные язычки пламени в разную сторону. Будь я пчелой, все было бы просто. Была бы уверенность в том, что надо делать. Надо лететь, собирать мед, жить в улье.

А на пустыре все так непросто. И нет ног, чтобы уйти. И нет крыльев. Я совсем не умею летать. Все, что я умею, — жить. И я живу. Глупо же требовать большего от цветка.

На пустыре по утрам и вечерам гадили собаки, прикрывая все свои грязные дела содранной с кожи земли травой. А днем мамашки притаскивали свое толстозадое тело и своих прекрасных отпрысков. Мальчики вытаскивали из-под корней одуванчиков дождевых червей. А девочки поступали еще хуже. Своими маленькими фарфоровыми пальчиками, они обрывали цветам золотые головы, сплетая их в вереницы смерти, чтобы через час выбросить в сточную канаву.

Дружочек, не грусти. Так уж происходит. Сегодня ты играешь, не зная, что другому это стоит жизни. А завтра чьи-то тонкие пальцы также сорвут тебя и воткнут в косу. Ты завянешь, и твое тело выбросят за ненадобностью. Или из тебя сварят варенье. Знаешь, как вкусно варенье из апельсинов и одуванчиков холодными длинными ночами? Обязательно тебе сварю весной маленькую баночку. Ты мне поможешь собирать одуванчики? Из этих простых цветов мы также можем делать очень полезные салаты. Или попросить семейный рецепт пирога из тетки. Я даже читала, что из одуванчиков делают вино. Разве мы с тобой не видели его в магазине?

Но это сказка не про то. И судьба была благосклонна к маленькому солнышку. Ты уже понимаешь, что в сказках все живут долго и счастливо.

Пришел новый день. За ним еще один. И еще+

Маленькое солнышко не помнило другой жизни. Казалось, все всегда так. И так должно быть. Утро. И ты раскрываешь ладони. Смотрите, вот и я. И все радуются. Вечер. Ты ложишься спать. И так — целую вечность. Утро — День — Вечер. И всегда солнце, и звезды, и ветер.

Но, дружочек, ты уже знаешь, что вечности не бывает, если ты живешь. Не спрашивай: «почему?». Как я могу ответить. Мне тоже нужен ответ на подобный вопрос. И все, что я могу тебе сказать, — надо верить. Только не спрашивай меня, во что. Моя голова совсем глупая, а рот еще глупее, чтобы требовать от меня всеобъемлющий ответ. Кроме того, в сказках на вопросы вообще не отвечают.

Еще встает маленькое солнышко. Но мы знаем, скоро оно пропадет. Я открою тебе большую тайну. Также пропадет и большое солнце. А теперь я тебя утешу так, как мне говорили в детстве. Но тогда не будет ни тебя, ни меня. Правда хочется плакать? И хочется, что сегодня длилось всегда.

Маленькая девочка спит внутри матери. Пока не придет время показать зеленый палец. И тогда она прорастает.

Она думает, что всегда будет мама, бабушка и дедушка. Неторопливо течет вечность.

Мой маленький золотой одуванчик. Это ты мое сердечко. Конечно, у меня есть другое. И оно бьется с тобой в унисон.

Маленькое сердечко стучит для того, чтобы расколоть жизнь матери на до и после. Так бывает. У мужчин — это до и после собственного рождения. А женщины рождаются после рождения ребенка. Потому что ничто не может связать сильнее с жизнью, чем другая жизнь.

Однажды девочка проснется и поймет, девочки уже нет. Так получилось, голубчик. Девочкой ты навсегда останешься только в сердце мамы, но не в зеркале. Девочка поседела. Ее волосы белы как тополиный пух.

Маленькое солнышко этим утром проснулось белым-белым. Где же его золотые волосы? Что с ними стало?

Дружок, посмотри, это они. Только белее тополиного пуха. И такие же легкие-легкие.

Подул ветер. Маленькие парашютики оторвались. Вверх. Только туда, где светит большой одуванчик. Золотое солнце на всех.

Так маленькое солнышко вспыхнуло и разлетелось.

Маленькая сухонькая головка неловко упала вниз.

Так закончилась жизнь маленького солнышка. Но я тебе повторю, смерть — это только начало жизни.

Маленькое солнышко умерло, чтобы прорасти и возродиться следующим летом. И никогда не вспомнить в круговороте жизни и смерти о своих предыдущих воплощениях.