Очки на носу Карла Петровича трагически вздрагивали. Кустистые брови стремились к макушке, когда он поправлял металлическую дужку на переносице. Ему ничего не нужно было говорить, на лбу между морщинами проявлялось слово «Расходы».

– Расслабься, – зевнула Маргарита Петровна – бухгалтер и жена по совместительству, – Просто больше жирного, больше спиртного.

– Вот-вот, – крякнул Карл Петрович, вздернув указательный перст к потолку – Спиртного! Ты хоть представляешь, в какую это копеечку вылетит!

– Жирное и спиртное – это тебе не пирожные или Бордо. Это пальмовое масло и спирт. В принципе, можно и технический. Надо посмотреть, что дешевле будет и от чего быстрее цирроз проявляется. Хотя может и ход конем. Зачем его вообще кормить? Путь как-нибудь сам справляется.

Через полчаса Карл Петрович, затянув округлое пузико в пиджак галантно расшаркивался перед дорогим гостей, роль которого на этот раз выполнял сибирский делец Петька Рыжий, которого по причине рейдерского захвата завода теперь все уважительно кликали Петром Алексеевичем, зря что ли он получил при рождении царское имя. Если первый Петр предпочитал рубить окна в Европу, то и его тезка не желал отставать. По сему первое евроокно материализовывалось в столичном кабаке с претензией что-то большее, чем привычная для Петьки жареная картошка с луком. Как водится, неокупец желал все самое дорогое.

– Печень? Дурить вздумал? – лицо Петьки потеряло всякий лоск и теперь походило на давленый помидор. Не даром его звали рыжим. Весь характер Петьки давал о себе знать при малейшем приступе гнева (а были они постоянно) краской на лице. Сразу было видно, жизнь у него будет яркой и закончится быстро. При других обстоятельствах, неминуем был инфаркт, но Петькин образ жизни сулил взрыв машины от конкурентов или пулю в лоб от лихой любовницы.

– Батенька, помилуйте, – затянут Карл Петрович, отпрыгнув на всякий случай вместе со стулом подальше от пестрящих наколками Петькиных рук.

– Печень? И столько стоит?

– Петр Алексеевич, миленький, вы хоть понимаете, что такое фуа-гра? А это даже не фуа-гра?

– Куда ты меня? – рычал Петька. Это через год он приобретет барский лоск, а сейчас из него выпирал дворовый кот, не раз битый жизнью и хозяевами.

– Петр Алексеевич, – продолжал мокрый как мышь Карл Петрович, – Такого нет нигде в мире. Единственное, эксклюзивное блюдо. Да у нас очередь стоит. Клиенты – сплошь королевские семьи. Мы вас только по знакомству и приняли. Сами знаете, звезды так сложились, – заговаривал он гнев клиента, намекая то ли на удачное расположение небесных светил, то ли на алые звезды, упирающиеся в живот неба в центре Москвы, – Сделаем все в лучшем виде, все будут готовы. Это и сытно, и дорого, и эксклюзивно, и божественно вкусно.

Петька Рыжий по привычке сплюнул под ноги, всем видом показывая, что с ним шутки плохи. Но то ли Карл Петрович, чуть ли не ботинки лизавший, то ли природная лень, то ли рекомендации доверенных лиц, пытавшихся облагородить Петьку по ускоренному курсу, глаза владельца завода теплели, а плечи теряли жесткость, свидетельствующую о готовности вмазать. Карл Петрович выдохнул, приманил сардельками пальцев сочную менеджериху в дерзкой мини, а сам выскользнул в темноту коридора.

Маргарита Петровна и не удивилась вовсе, увидев влетевшего Карла Петровича. Чай не в первый раз. За его спиной кто-то подхватил пиджак, а она сама ловко повязала кожаный фартук вокруг рассыпчатого тела мужа. Запачканные кровью мужики расступились. Все знали, пришел черед хозяина. Он всегда приходил в цех после переговоров – душу отводил. Карл Петрович на этот раз выбрал блинный острый нож, похожий нам узкий клинок. Такой нож был бесполезен в разделке мяса, поскольку функционально был заточен под нанесение множественных болезненных ран. В прошлый раз выбор пал на тесак, но тот был тяжел, а Карл Петрович потеть не любил. Перед ним постелили ковер, быстро впитавший лужи крови. В прошлый раз стоимость ботинок была вычтена из заплаты мясников. Мужики намотали науку на усы, причем даже те, у кого отродясь растительности на лице не было. Кто первым придумал стелить ковер, никто и не вспомнит. Но поскольку шефу затея понравилась, всяк приписывал ее себе.

Руки Карла Петровича уже не тряслись как в первые разы. Жалости не было вовсе. По первости он действовал суетливо и нервно спал. Теперь же вся злость была блестела на кончике ножа, не пачкая пальцев и души. Он бы и каждый вечер шел сюда, если бы не рутина дел, омут счетов и необходимость лебезить перед клиентами, что высасывало все силы. «На, получи», – кричала каждая его клеточка. Мясники перемигнулись, то тут же спрятали смешки под пристальным взглядом Маргариты Петровны, услужливо протянувшей мужу другой нож взамен застрявшего. Ей было невыносимо скучно, но опыт подсказывал, чем быстрее угомонится супруг, тем быстрее мясники начнут свою работу. Карл Петрович выдохся как всегда быстро. Не прошло и десяти минут, как его ярость свернулась в клубочек и захрапела котом. Он чмокнул жену мокрым ртом и вышел.

Маргарита Петровна думала только о том, как вывести темное пятно с голубых замшевых туфель – какого черта она их не сняла в кабинете? Мясникам хотелось курить. Из коридора слышался недовольный голос поваренка. Громко лаял Трезор, привлекая внимание к своей персоне и обращая внимание на приближающееся время кормежки. Никто не обращал внимание на стон.

Человек ко всему привыкает. Нет ничего невероятного в том, что одна стена в цеху из печени. Казалось выгребешь всю, а за ночь отрастет опять. Мир полон страдания. Эта истина настолько запылилась, что стала незаметной под грязью и кровью. Свой голос Прометей отдал не за того парня, поэтому давно висел без голоса, прикованный в другой вселенной к скале. В эту он проникал только печенью.

Сам кабак – не бог весть что. А какая-то подачка старому другу. Другие летали высоко. Но Карл Петрович не жаловался. Он как был, так и оставался верным слугой или, как его называли, вороном. Должно быть, потому что фамилия была такой – Воронов. Да и грех жаловаться. По последним прикидкам Маргарины Петровны, прибыль должна возрасти. Титана можно было не кормить. Пусть как-нибудь сам. Помрет – глядишь переведут мужа повыше. Не помрет – экономия на корме.

Вечером Карл Петрович в черном фраке и Маргарина Петровна с голубым писцом на плечах вошли в залу, где пирует компания Петьки Рыжего. Печень титана совсем не похожа на обычный субпродукт. Это продукт высшего качества. Особенно блюдо хорошо под холодную водку. Вилки блестели, ножи были заточены. Единственное, о чем сожалел Карл Петрович, что Прометей был не врагом. Он и другом, конечно, не был. Попал под раздачу. Но все-таки если бы это был враг, еда была бы вкуснее, хотя все-таки месть – не горячее блюдо.